Староновая синагога на культовое заведение похожа слабо. Стоит она на том самом месте аж с 1270 года, а когда начала строиться – доподлинно неизвестно. В путеводителях можно прочитать, что поначалу ее называли Новой, потом Большой. И лишь в 16 веке, когда строительство синагог в Праге пошло полным ходом, она получила свое нынешнее имя – Староновая.
Оксюморон хорош ничуть не менее, чем легенда про Голема. Слепил его в 16 веке Иегуда бен Бецалель – пражский раввин, мыслитель и ученый, друг известного астронома Тихо Браге. Про астронома я помнила из школьного курса астрономии, а про раввина узнала только что, исключительно в его связи с глиняным истуканом. Однако Википедия полагает, что именно Иегуда бен Бецалель, прежде всего, был идейным предшественником борцов за свободу слова в Европе, поскольку выступал за абсолютную свободу выражения идей и мыслей.
Но зачем же он, согласно легенде, создал Голема? А затем, что кто-то же должен спасать евреев от кровавого навета. Каким образом? Совершенно любым доступным – на то он и Голем, чтобы делать своими глиняными руками всю черную работу. Сделать и превратиться в прах.
С этими фантастическими существами всегда все не так просто. Но с другой стороны – а с кем и что просто вообще в мире?! Не есть ли мир – собрание и переплетение линий судьбы отдельных людей в причудливый единый узор, в котором все на своем месте и вовсе нет совпадений…
Когда Майринку было 24 года, он решил застрелиться. С кем не бывает. Но в отличие от прочих, молодой человек был настроен решительно. Он поднес пистолет к виску и уже готов был нажать на курок, как вдруг ему под дверь кто-то (или Кто-то??) подсунул тонюсенькую брошюрку. Любопытство победило. Начинающий самоубийца отложил пистолет и решил посмотреть, что за книжицу ему передали. Название «Жизнь после смерти» мгновенно и раз и навсегда отвратило будущего писателя от мыслей покончить с собой. Вместо этого он стал изучать каббалу, написал несколько книг и сделал (вместе с Кафкой) пражскую литературную школу знаменитой. Кстати, «Голем» был издан гигантским для того времени тиражом в 100 тысяч экземпляров, и снискал в итоге славу одного из первых бестселлеров двадцатого века.
В синагогу меня просто так не пускают. Проверяют сумку и паспорт, спрашивают, зачем мне надо попасть внутрь. Про Голема я молчу – я всего лишь любопытствующий турист. Да и лестница на чердак убрана, а вход туда замурован. Но тайна – она и есть тайна. Она щекочет воображение… Говорят, что во время Второй мировой некий любопытный нацист таки погиб от рук глиняного человека, который в очередное тридцатитрехлетие возродился из праха. Это, конечно, «сказочка на ночь», но…
Мне иногда кажется, что только вот на таких големов и остается надежда: что они все же защитят и не позволят. Это крайне важно, чтоб было кому защитить и не позволить! Ведь многое зло совершается с молчаливого согласия. Голем же – это всегда молчаливое несогласие. Несогласие, рассыпающееся в прах.
Слева от знака - стена Староновой синагоги, а впереди на башенке - часы с уникальным циферблатом: вместо цифр там ивритские буквы.
