Я переводила часы дважды. Сначала в самолете, который почти шесть часов вез меня в Шереметьево. Потом – по пути в Бен-Гурион.
Бен-Гурион – это главный израильский аэропорт. Назван он по имени первого израильского премьер-министра Давида Бен-Гуриона и находится недалеко от Тель-Авива, в городе Лоде. К слову, Бен-Гурион считается самым безопасным в плане защиты от терроризма аэропортом в мире. В этом мне довелось убедиться дважды – степень проверки и досмотра в этом аэропорту такая, что наше переодевание в голубые полиэтиленовые бахилы и вытаскивание ремня из брюк выглядит просто детским лепетом.
На то, как мне надо будет себя вести в аэропорту при прохождении через таможню, меня настроили еще в Иркутске. Далее публикую инструкцию, которая может оказаться полезной тем, кто после прочтения этих текстов заболеет Израилем также, как заболела им я:)
«Из самолета выходишь по рукаву и сразу попадаешь в здание аэропорта. Там длинный коридор, все идут вместе – от толпы не отставай! Можно будет идти пешком, а можно ехать на травелаторах.
Этот коридор приводит в зал с будочками паспортного контроля. Это и есть граница. Тут паспортный контроль.
С одной стороны обычно будки для владельцев израильских паспортов, на них сверху на табло горит надпись ISRAELI PASSPORT. Тебе нужны будки с другой стороны, для владельцев иностранных паспортов, на них горит надпись FOREIGN PASSPORT.
Становишься в очередь. В будке даешь заграничный паспорт, отвечаешь на вопросы. Могут попросить приглашение или билет (им надо посмотреть, что ты действительно улетишь обратно).
Обычно спрашивают:
- к кому?
- куда?
Отвечаешь: к подруге, могут вслед спросить:
- как зовут подругу?
- где и когда познакомились?
- кем работаешь и где?
- есть ли муж и дети?
- как долго подруга живет в Израиле?
- откуда подруга уехала и почему?
- чем она занимается?
- семья подруги?
- какой ты конфессии?
- как с подругой общаетесь?
- что планируете делать в Израиле?.
Могут (сильно теоретически) позвонить встречающим, и спросить то же самое, ответы должны совпасть.
Очень важно – отвечать спокойно, не нервничать, говорить только правду.
В будке в паспорт ставят печать и вкладывают белый листок-вкладыш. Не убирай, паспорт, иди дальше.
Сразу за будками (чуть обогнуть небольшую стенку-колонну) – проход в зал получения багажа. На входе в зал у тебя заберут белый вкладыш из паспорта.
После этого паспорт и билет убираешь, и сразу ищешь большое табло, где написаны прилетевшие рейсы, ищешь свой и смотришь, какой номер транспортера, где будут подавать багаж.
Ищешь свой транспортер, проверяешь на табло, что там написан твой рейс, обычно написан номер рейса и откуда прилетел. Ждешь, пока начнут подавать багаж, это может занять время.
Когда возьмешь с ленты свой чемодан, проверь на бирке, что стоит твоя фамилия.
Идешь из зала к выходу. Там два выхода – зеленый коридор (для тех, у кого нет вещей для таможни) и красный (для тех, у кого есть эти вещи). Ты идешь в зеленый коридор!
Потом выходишь в зал встречающих – и ищи меня в толпе народу»
Представляете, как меня зарядили?! Да еще с дополнительным рассказом о том, что если вдруг что-то на таможне покажется подозрительным, то меня без лишних разговоров и без объяснения причин посадят на тот же самый самолет, которым прилетела, и отправят обратно. Именно так – без объяснения причин, и даже слова не дадут сказать.
Одним словом, ко встрече с израильской таможней я была морально готова, вызубрив по английски все варианты ответов (вместе с вопросами). Впрочем, зубрежка моя, к счастью, не пригодилась.
Но я слишком сильно забежала вперед. Ведь сначала я сидела в кресле аэробуса, который к моему большому облегчению вылетел из Иркутска строго по расписанию – стыковка между рейсами в Шереметьево у меня была всего три часа. А прямых рейсов из Иркутска в Израиль нету. Раньше, говорят, были из Новосибирска, потом отменили. Так что вариантов улететь из Сибири в Израиль не так много: Москва, Питер и Екатеринбург.
Пристегнутая оранжевым ремнем к креслу, я думала о том, что мое путешествие – это классика жанра: назад в будущее. Отсюда самолет – самая обыкновенная и даже бытовая машина времени. Из раннего иркутского утра я бегу от солнца назад в ночь, чтобы снова оказаться в утре – теперь уже московском.
Просто Алиса! Как же быстро надо идти, чтобы просто остаться на месте?! В моем случае – со скоростью 800 с чем-то км в час.
А ведь прошлое (в том самом моем случае) – буквально. Ведь помимо приятной разночасовой метафоры, я на самом деле – лечу в прошлое. На Землю Обетованную, где – как пишут туристические путеводители, - все осталось ровно таким же, как и тысячелетия назад. Как говорится, на минуточку: первое из сохранившихся упоминание о городе – 4 тысячи лет до нашей эры. Представить сложно. Точнее даже так – невозможно. Это нам, иркутянам, наши 350 прошлогодние кажутся возрастом, а тут счет идет… Непередаваемо просто!
И вот теперь представьте мои «самолетные чувства» (что еще делать в самолете, как не думать о предстоящем?): мне, обычной сибирской тетке, предстоит увидеть, почувствовать кончиками пальцев стены древнего города, ощутить на щеках прикосновение солнца, которое (конечно же!) быстро высушит две мокрые дорожки – а без них-то вряд ли обойдется, тем более у таких впечатлительных журналисток…
Обо всем этом я думала в самолете, засыпая и просыпаясь, находясь вот в таком постоянном состоянии полудремы. Потому что я понимала – мне некогда будет спать в те две недели, что у меня будут на знакомство с Городом и страной. Просто невозможно будет спать.
Так, собственно, и получилось.
